На лугу пасутся ко… И беседуют.
— Мамочка, можно я съем эту травинку? Как она называется?
— Ты про каждую будешь спрашивать? Ты хочешь съесть эту травинку или этот вид травки?
— Ты опять мне про формирование понятийного аппарата? Надоело, аппетит пропадает… Но объясни…
— Представь себе, что кто-то пытается нарисовать лужок с травинками, но в его языке нет понятий, различающих оттенки зелёного.
— Такое бывает?
— И не такое бывает. У людей, бывает, нет различия синего и голубого даже в языке, или синий с зелёным не различают. А у других — пятьдесят оттенков серого…
— Они так болеют?
— Их болеют. Иногда проводят языковые реформы, чтобы сменой тезауруса шлифануть картину мира, какие-то понятия вычеркнуть, а какие-то — вербализировать. И глядишь — съедобных щавля и сныти на лугу не различают, а в конопле уже знатоки. Или, вчера всё аспирином лечили, а сегодня — все в вирусы углубились.
— И кто это у них придумал?
— Черчилль, конечно… Больше некому.
— Он злой?
— Не знаю. Порядок любил, как наш хозяин. Любил мух газеткой бить и рядками выкладывать.
— А если я травку буду эмпирически щипать? И накапливать сама опыт? И сама понятия создавать?
— Вариант. Но пройдёшь через много ошибок.
— Стало быть, вилы? Или долгий путь по граблям ошибок или обманут?
— Мир несправедлив, крошка. Но ты не отчаивайся. Воспринимай это, как его основной принцип устройства. Это способствует пищеварению.
— А это жёлтенькое можно?
— Нельзя! Это зверобой! Так и называется, бьёт зверей наповал, как людей — упрощение понятий и разогрев эмоций. Они тогда дурными становятся, бегают по улицам, кричат что-то… А потом их лечат. Не всех получается…
