Как бы иллюстрация к обрывку сна прошедшей ночью… Дело происходило на слиянии Буга и Мухавца, там, где над слиянием их бурых и зелёных вод сурово возвышается пограничная вышка.
В стороне, свозь ветки светился стеклянный купол музея «Берестье», угасал закат над Польшей, оранжевый от угольной пыли…
Два мужика на лодке посреди реки молча сбрасывали в воду одну за одной какие-то тяжеленные штуки. Тяжело плеснув, они уходили на дно…
— Что топим, мужики? – как бы беспечно спросил я. Как я там оказался – сказать не могу. Возможно, проходил мимо. К тому же это было во сне, у меня алиби.
— Артефакты топим, — сумрачно сказал один.
— Не жалко?
— Жалко. Год выпиливали.
— Тогда какие же это артефакты?
— Их найдут лет через сто и ахнут! Представления о нашей тысячелетней истории изменятся! Это положит конец ошибочным трактовкам нашего прошлого и откроет глаза соплеменникам! – с пафосом ответил другой. Мне показалось, что я его где-то слышал на митинге. Голос был очень знакомый…
— Вы молодцы, — с уважением сказал я.- Такой мощный горизонт планирования. На века, на тысячелетия… Но тут ведь главное – не проболтаться, а то план рухнет.
— Этот уже не проболтается, ответил сумрачный и выстрелил в пафосного. Тот кулём вывалился за борт и с бульканьем пошёл к артефактам. Почему-то никого не смутило, что выстрел прозвучал в пограничной зоне.
— Ладно, — возразил я. – Этот уже не проболтается. Но ведь можете проболтаться вы или я.
— Тебе никто не поверит, — фыркнул сумрачный и с насмешкой в голосе добавил. – Ты — дивергент, мало ли что тебе приснится. А моё слово – могила. Как говорится, сделал дело – и концы в воду.
С этими словами он приставил пистолет к своей голове и выстрелил. Тело его перевалилось через борт лодки и с тяжёлым плюхом погрузилось в чернеющую ночную реку…
Отличный план, безупречная логика, — подумал я и то ли пошёл, то ли поплыл дальше, размышляя, что пора с этим заканчивать и просыпаться…
