— Почему ж тут так мрачно, Пушкин? Где краски дня? Ведь день-то с солнышком?
— Солнышко осталось. Ты, Ван Гог, видишь ментальное наслоение морока от жены хозяина ночного клуба: чёрно-белый мир, наполненный страданиями…
— Но зачем?!
— Люди должны впитать мрак в души, испытать ужас, набраться отваги и разметать всё вдребезги и пополам, как говаривал Жванецкий…
— Но зачем им это?!
— Не им. У ихней революции три корня. Первый — состоятельные дядьки, которые хотели бы вложиться во вкусные активы, но им мешает социалка, хотят её сбросить руками же тех, кого хотят кинуть.
— С этим понятно. У любой революции — материальная основа. Как говорится, кому принадлежит собственность… А второй?
— Амбициозные недоучки. Они хотели бы понизить планку: «Откроем социальные лифты Швондерам!»
— Это тоже понятно. У нас во времена парижской комунны сапожники и проститутки на баррикады лезли. Тьер потом 40 тысяч поубивал, за что Париж ему до сих пор благодарен. А третий источник тяги к мраку?
— Долги перед банками. Множество мелких кредитов. Люди устали, детская болезнь левизны: война всё спишет.
