— А ведь китайской живописью можно политических преступников излечить. Ты знал об этом, Пушкин?
— Как ты можешь об этом говорить над пропастью, с шестом в руках? Хорошо, что шест дали… Кто тебе такое сказал? При царе-батюшке — в Сибирь…
— Конфуций и рассказал, как художнику. Мол, придумал он экспериментальную методику, ему даже в государственной тюрьме отдельный блок выделили для чистоты педагогических экспериментов. Бунтарей выделили…
— Настоящих?
— Да, он просил, чтобы настоящих.
— И как проходили занятия?
— Они рисовали камни. Только камни.
— В чём соль?!
— дело в том, чтобы нарисовать камень, нужно понимать, что у него три цвета, три грани. Даже если только тушью.
— Разумно. Сам на полях рукописей баловался…
— А чтобы стать революционером, надо воспринимать мир только в двух цветах — чёрном и белом. Ты- в белом, враги — в чёрном. Иначе пафоса борьбы не получается.
— В этом что-то есть…
— Ещё как… Несколько месяцев рисования камней только чёрной тушью — и карбонарий теряет чёрно-белый взгляд на жизнь, начинает различать полутона и оттенки.
— Ван Гог, а почему он мне этого не рассказал?
— А потому, что вы, поэты, норовите как раз навязать контраст, как говорится, глаголом жечь сердца, которые от этого ожога требуют перемен — вторую кружку пива или реформ…
