— Уважаемый учитель, господин Конфуций, что вы скажете про доктрину генерала Герасимова, которую мы вам привезли из будущего, из 21-го века? – учтиво спросил Пушкин.
— А почему вы у меня спрашиваете, а не у автора «искусства войны», у почтенного Сунь Цзы? – ответил Конфуций, вглядываясь в глаза поэта и пытаясь понять, что за этим вопросом, праздность или практический интерес.
— Он ангажированный, стал бы своё «Art of War» выгораживать. К тому же Сунь Цзы был штатским теоретиком, за душой лишь опыт с двумя женскими батальонами на плацу, который ужасно кончился для тех девчонок, что разговаривали в строю.
— Я тоже не служил в армии, — отозвался Ван Гог, сидевший на камне.
— Вот потому твоё мнение, Ваня, меня тоже не интересует, — сурово ответил художнику Пушкин.
Конфуций вздохнул и, как бы сомневаясь, поведал:
— Да, прочитал, что вы мне принесли. Первое, что хотелось бы понять, для кого написано и для кого опубликовано. Для противника? Мол, разгадали вашу стратегию поэтапной эскалации и стратегической двусмысленности. А зачем? Моно было бы и засекретить…
— Засекречивание ведёт к потере качества, — твёрдо сказал Пушкин. — Вы свои китайские стратегемы три тысячи лет секретили, а начнёшь разбираться, первая – обмани начальника, последняя – беги с поля боя, если проиграл…
Ван Гог поёрзал на камне и встрял в разговор с ехидной улыбкой на лице, заросшем рыжей щетиной:
— Саша, а вы от кого секретили при твоей первой жизни, до службы в ГРУ? Шифровки от царя и аналитику из Одессы от кого секретил? От своих же губеров и третьего отделения… Поэтом прикидывался…
— Там немцы засели в то время! – вспылил Пушкин. — А у губеров на каждой почте свой тайный кабинет был по перлюстрации писем был, чтобы ни одна жалоба до царя не дошла… Подождите, уважаемый учитель… я, кажется, начинаю догадываться. Точнее, ещё вариант обоснования событий и публикации доктрины…
— Да. Никакие события нельзя сводить к одному варианту, кивнул головой Конфуций. – К тому же, на одной и той же доске можно играть в го и в ваши шахматы.
— А ещё в шашки и «Чапаева», — согласно кивнул головой Пушкин.
— И ещё. Передай там вашим в 21-м веке, да и нашим, китайцам, что некая поэтапная эскалация на многодоменном театре боевых действий может быть обманкой, красной тряпочкой на тупом конце копья, чтобы отвлечь от острия… Как у нас говорят, 鬼由心生, чертей порождает собственное сердце…