— …И тут она из воды появляется! Я аж удочку уронил…
— Кто?!
— Русалка! И говорит так: мужик, плоскогубцы есть? Я спрашиваю, зачем они тебе? А она и отвечает, что блесна в хвосте застряла. Мол, взамен вернёт стакан, который я в реку уронил.
— Так ты же сказал, что удочку уронил.
— Удочку я в левой руке держал, а стакан — в правой. Всё уронил. Точно помню. И с причинно-следственными связями что-то не так, какая-то петля времени — откуда она знала, появляясь, что я стакан уроню? Плоскогубцы бы дал… Но, думаю: протяну я ей плоскогубцы, а она схватит за руку и утянет к себе в пучину…
— С каких пор ты баб стал бояться? Не понравилась?
— О нет! Её я разглядел…
Сквозь муть воды угадывалась грудь
И перст, манящий в глубину порока…
Но я жене сказал, что завяжу.
— С чем? С водкой, рыбалкой или бабами?
— С одним из двух. Или трёх. Или двух из трёх. Надо ставить посильные задачи. Но с чем-то надо завязывать. Как говаривал Гёте, разбросанность не приведёт сознанья к высотам совершенства и величья, и счастлив тот, кто пыл свой ограничил.
— Да, мужик, всем нам с этим надо быть поосторожней. Каждый день на рыбалке по краю ходим…