— Суслик не виноват, что у него низкий горизонт зрения, — сказал ёжик лошадке.
— Да, я не виноват, — ответил суслик. — Но путь к переменам мне подскажут сердце и нюх.
— Это его год, — печально сказала лошадка. — Ведь он как бы крыса.
— Да, белая крыса, которая въехала на быке, — отозвался ёжик. Хочешь его себе на спину взять? Чтобы он увидел, что его ждёт? — предложил ёжик.
— Не хочу. Но быть может, предупредить его о приближающемся тумане? — осторожно предложила лошадка.
— Всё равно он не поверит. — ответил ёжик. — Хотя этот туман несёт холод, плесень и полную потерю видимости горизонта событий. Легко заблудиться.
— Трудно не заблудиться тому, кто хочет потеряться, — уклончиво ответила лошадка. Она была немножко выше и видела, что издали к ним за туманом приближается нечто пугающее.
— Экзистенциалист хренов, — сказал ёжик в адрес суслика с некоторым сочувствием.
По развевающейся гриве лошадки ёжик определил направление ветра и, прикинув прямой угол от этого вектора, двинулся своей дорогой.
— Ты куда?- недоуменно пропищал вслед суслик.
— Против ветра перемен идти — простудишься, по ветру перемен — пусть летят пожелтевшие листья, а я — в поперечном направлении. Так учили в давние времена на уроках по оружию массового поражения, как уходить от радиоактивного и отравляющего облака, которое на тебя несёт ветром перемен, — уже сам себе под нос бурчал ёжик. В рюкзаке за плечами у него о баночку варенья позвякивал компас, шелестела пожелтевшая старая газета, рассказывавшая о событиях будущего. Чтобы веселее было топать, ёжик затянул строевую песню:
— Никого не пощадила эта осень,
Даже солнце не в ту сторону упало!
Паучок, имевший ножек ровно восемь,
Не ушёл от птички — та его склевала…
