— Господин Конфуций, куда вы нас привели?
— В типичный китайский городок, у моря и подножья гор.
— А какой век?
— Неважно. Любой. Это собирательный образ. Горы и море были всегда, а люди меняются и суетятся. Однако структура общества остаётся неизменной. . И ваша тоже, кстати…
— Поясните!
— Сначала — возрастная структура. Самые молодые — это хунвэйбины. Они хотят бороться и свергать. Только просят какую-нибудь идеологию им дать, а то книжек не читали. У вас есть хунвэйбины в 21-м веке?
— Есть. Только они блогерами называются. И тиктокерами…
— Властители умов?
— Типа того. Какашками любят бросаться…
— Понятно. Второй этаж — люди постарше. Хотят должностей и финансирования. Некоторые хотят революцию, но только потому, что любая революция — это сто тысяч вакансий. Верхний — самые старшие. Они знают, что перемен к лучшему не бывает.
— А народ?- спросил Ван Гог.
— Народ безмолвствует! — воскликнул Пушкин и осёкся под строгим взглядом Конфуция.
— Народ не безмолвствует. Народ сидит на потребительских кредитах. И любая революция ему — как серпом по…
-…По упованиям! — досказал Пушкин, полагая, что на этот раз угодил Конфуцию.
— Не напрягайся ты так. Нарисовал змею — ножки не пририсовывай, 画蛇添足… Это и тебя, Ван Гог, касается…